Always in despair.
Travis turned the compact toward me, and as my eyes fell upon the calming shade I felt my muscles relax and my anxieties about traveling to East Carmine fade away. Everything about the world suddenly seemed rather jolly—even the crummy bits, of which there were many. Constance’s inconstancy, for one, and the fact that I wouldn’t see the quirky rude girl with the retroussé nose again. But I was unused to peeking, and my head was suddenly full of Handel’s Messiah.
“Steady, tiger,” he said, and snapped the compact shut.
“Sorry?” I asked, momentarily deafened by the music.
He laughed and asked me if it was Schubert.
Забавно, что в их мире все еще есть Шуберт и Гендель. А то вот их лебеди после "the Something that Happened" решили, что люди вполне вкусные. С Шубертом и Генделем тоже могло что-то случиться, что-то страшное. Мне еще интересно, музыка для этих людей такая же, как она должны быть для нас, или они воспринимают ее больше на цветовой основе (как и почти все остальное).
Эх, я многое бы отдала, чтобы писать диплом по этой книге(