[silver14]

Изучала литературу по холодному оружию, в том числе и японскому, и это навело на мысль. И мне действительно нравится писать о них, пожалуй такого не было вообще никогда. Видимо, на фоне отсутствия фиков как вида.

Название: Оберегающий меч.
Автор: Arian_Wells.
Персонажи: Яичи/Масаноске.
Рейтинг: PG.
Жанр: романс.
Дисклеймер: мне ничего не принадлежит.
Предупреждение: возможно ООС.
От автора: автор не уверен, что именно за клинок у Яичи, но предполагает, что это именно айкути. Также, цуба – это гарда, а то-син – само лезвие.

Самурай вздохнул, прикасаясь к цубе, которая чуть поблескивала в свете свечи. В комнате было темно, прохладно и одиноко. Не было слышно смеха девушек, ни ворчливого голоса хозяйки. В Кацура-я было непривычно спокойно.
И самурай, сидящий перед своим мечом, был отчасти рад этому. Его меч лежал перед ним разобранный, не способный никого защитить, не способный никому служить. То-син выглядел чуть жалко без рукояти, и ронин рассеянно думал, что немного похож на этот разобранный на части меч: не нужный, слабый, знающий лишь как держать меч в руках, гордо называющий себя самураем, а на самом деле…

На самом деле Масаноске Акицу был связан с похитителями, жил в борделе, и не всегда понимал, что происходит вокруг него, и каким образом люди, окружающие его, смогли так легко увлечь самурая в темный мир грязных денег и тайн. Он вновь вздохнул, и взял в руки мешочек с порошком. Его движения были уверенны и спокойны и казалось, что эту уверенность взрослого и мудрого человека он приобретал лишь с мечом в руках. Ритуал очистки меча был важен для любого самурая, и ронин тоже серьезно относился к нему. Огонек свечи лениво танцевал, следя за самураем, который тщательно смазывал клинок маслом. Клинок был старый, но Масаноске как можно тщательнее следил за ним, оберегая от ржавчины и царапин. Ведь если исчезнет его катана, в кого он превратится?
Огонек моргнул. Самурай вложил меч в ножны. Теперь катана вновь лежала на своём месте, рядом со своим младшим братом. Теперь она была готова и защищать, и служить. Вот только хозяин меча не был уверен, кому именно нужно всё это. Ведь Масаноске был не тем самураем, которым дорожит хозяин. Может, самое место ему в Доме Пяти Листьев, среди похитителей и личностей с прошлым столь туманным, что даже проницательный ронин не всегда мог понять их поступков и слов. Может, его меч может служить лишь добыванию грязных денег. Может, он может защищать лишь этого странного, пугающего человека, что проводил целые дни за саке и курением кисэру.
Масаноске покачал головой, отгоняя рой мыслей. Он действительно не знал, как поступить, но и поделать ничего не мог, его затягивало в круговорот событий, всё крепче, ему не оставили никаких лазеек для побега. А ведь иначе ронин давно сбежал бы, оставляя Пятилистник позади. Акицу невесело усмехнулся. Ведь он так всегда и поступал, предпочитая уйти, убежать, лишь бы избежать проблем, лишь бы быть в стороне.

Но сейчас он уже не сможет всё бросить. Таинственный человек в розоватом кимоно занимал всё больше мыслей ронина. Говорят, что безупречный человек – это тот, кто уходит от суеты, а Яичи-доно был именно таким. Неподвижным, неторопливым, он как будто находился в своём мире, и никто не смел открыть туда дверь. Масаноске признавался себе, что хотел бы быть рядом с таким человеком. Неважно, как самурай, как похититель, или как охранник – главное быть рядом, наблюдать, и разгадывать эту тайну.

Огонек вновь моргнул, и мгновение спустя сёдзи открылась. Масаноске вздрогнул, ожидая увидеть любопытных девушек, которым доставляло огромное удовольствие подразнить застенчивого ронина. Поэтому Акицу с еле скрываемой радостью поприветствовал Яичи, который тут же не упустил возможности вогнать ронина в краску едким замечанием. Масаноске тут же принялся бормотать извинения.
Яичи с ленивым интересом обратил внимание на принадлежности для очистки меча, которые задумавшийся Масаноске еще не успел убрать.
– П-простите, Яичи-доно, я только что закончил чистить свой меч, – промямлил самурай, убирая с пути главаря похитителей масло и мешочек с порошком. Яичи шагнул вперед, в тесную комнатку, принося с собой волну холода и еле уловимого запаха дыма. Акицу хотелось вжаться в стенку, лишь бы быть подальше от Яичи-доно, от его насмешливого взгляда, направленного на непутёвого ронина, который торопливо собирал принадлежности в специальный ящичек.

– Ты хорошо следишь за мечом, – не без иронии заметил Яичи, устраиваясь около окна. – Почти так же хорошо, как и владеешь им. Сколько уже ты держишь в руках меч, а?
– С детства, Яичи-доно… – Чуть слышно ответил ронин. В голове крутились сотни вопросов, взгляд без спросу блуждал по кимоно собеседника. Он не решался встретиться взглядом с Яичи, не зная, что может увидеть там.
– Настоящий самурай, Маса. – Яичи не мог удержаться от очередной полу-насмешки. Этот ронин, не видевший жизни, знающий только как держать меч в руках – он был наивным, иногда забавным и устрашающе проницательным. Он мог легко вывести Яичи из себя этим восторженным взглядом, этими словами, которые срывались с его языка так легко, что главе Пятилистника хотелось как можно сильнее унизить его, назвать никудышным воином и выставить за дверь.
Но он уже не мог. Удивительно, как быстро можно привыкнуть к этой помехе, любящей рассказывать скучнейшие вещи, краснеть и запинаться. Яичи вздохнул.

– А вы, Яичи-доно, вы так хорошо управляетесь с айкути. Я-я ещё не видел, чтобы…
– Ох, перестань, мы же не собираемся говорить друг другу пустые похвалы. Правда, Маса?
– П-простите, Яичи-доно, я опять сказал что-то не то…
– Забудь. Мне всё равно.
И почему что-то несильно кольнуло в груди при виде расстроенного ронина? Яичи неохотно признался себе, что этот совершенно убитый вид Масы не слишком его радует. Больше не радует. Масаноске все воспринимали со снисходительной улыбкой, но в нём было и что-то такое, что заставляло людей доверять ему. Кормить его. Сидеть рядом с ним в закусочной Умезо. И Яичи неохотно, но всё-таки поддавался влиянию самурая. Теперь хотелось видеть его смущенным, улыбающимся, гордым, задумчивым, но только не придавленным грузом насмешек.

– Маса?
– Да, Яичи-доно? – Робко отозвался ронин, ожидая каверзного вопроса. Пока они молчали, Масаноске невольно вспомнил детство, юность, тренировки. Насмешки. Голос брата. Ронин вздохнул и перевел взгляд на пол. Тишина была почти уютной. Рядом лежала катана. Мерцала свеча. Было тихо.

– Ты позволишь? – Низкий, глубокий голос Яичи внезапно оказался где-то совсем рядом. Самурай едва не вскрикнул от неожиданности, но вовремя взял себя в руки. Мужчина в розоватом кимоно действительно был совсем рядом. Слишком близко.
– Яичи-доно, я н-не совсем понимаю…
– Твоя катана. Я могу взглянуть на нее?
– А. А, д-да, конечно, Яичи-доно, это будет для меня честью! – Самурай поднял клинок, медленно высвобождая его из ножен. Лезвие смотрело прямо на Яичи. Глава Пятилистника заметил пару сколов, чуть видную трещинку. Меч был старым. Но при взгляде на него Яичи чувствовал спокойствие, которое объяснить не мог. Если бы ронин был рядом… он мог бы защитить Яичи от всего. И даже от прошлого.
– У тебя замечательное оружие, Маса. – Прошептал мужчина, передавая клинок хозяину.
– Яичи-доно…
Акицу осторожно положил катану рядом с собой. Он чувствовал, что по лицу разливается румянец. Ему удалось услышать столько похвал от Яичи-доно, и за такое короткое время! Пусть половина из них были насмешки, но последняя показалось ронину самой настоящей.
– Но всё-таки ты безнадежен, Маса. – Голос всё еще был пугающе близко.
– Яичи-доно?..
– Ты что же, забыл все остальные слова?
– Яичи-доно, это… неправильно. П-прошу вас…
– Думаешь, я не заметил, как ты подал мне меч? – Тон стал острым, колючим, Масаноске хотелось отодвинуться, или вовсе выбежать из комнатки, но голос держал его на месте.
– Простите, Яичи-доно, я-я… Я просто…
– Глупец. Бесполезный самурай. Что же с тобой делать…

Масаноске наконец нашел в себе силы поднять голову. Лишь для того, чтобы ощутить прикосновение к губам: лёгкое, почти невесомое, немного робкое. Акицу закрыл глаза, испугавшись близости главаря похитителей. Сердце неистово колотилось, самурай совсем не знал, что делать, но, помня слова Яичи, он просто поддался, уступая течению.
Казалось, не прошло и секунды, как сёдзи открылась и со стуком закрылась. В комнате вновь стало одиноко и темно. Но было тепло. Огонек танцевал свой замысловатый танец. В воздухе можно было уловить запах табака. Было тихо, но где-то вдали слышался смех.
Рядом лежал меч, всегда готовый служить хозяину и его господину, защищать и оберегать. Самурай вздохнул и прошептал что-то неразборчивое, проводя рукой по ножнам.
Лишь стоящий за дверью Яичи слышал, что сказал самурай. Он криво усмехнулся и неторопливо пошел к себе, туда, где не было этого ронина, его взгляда, его голоса. Где не было того момента, когда самурай доверчиво протянул ему свой клинок, намеренно ли, по ошибке ли, но показывая своё доверие. Яичи вновь вздохнул, будто признавая своё поражение. Пожалуй, завтра вечером он еще заглянет к своему ронину. И, быть может, ему не придется возвращаться в свою холодную, одинокую комнатку. Ведь если этот меч будет принадлежать ему, то Яичи не придётся думать о прошлом. Быть может, этот самурай сможет закрыть дверь в его прошлое раз и навсегда.

Яичи закурил, и дым, причудливо изгибаясь, пополз к потолку. Было холодно. Огонёк горел ровно, будто засыпая. В Кацура-я было тихо.